Дьявольщина - Страница 37

Раздался звонок в дверь. Мужчина прислушался. Кто-то позвонил еще раз. Степан недоуменно посмотрел в угол монитора – часы показывали половину второго ночи. Громкий звонок вновь резанул по ушам. Настойчивость звонящего раздражала, Ковальчук тяжело вылез из-за стола, не особо горя желанием открывать дверь, но и слушать ночной перезвон не хотелось. Подойдя к двери, заглянул в глазок.»«Рыбий глаз»» выхватил коридор и часть лестницы с мусорной трубой. В сумерках одинокой лампочки на площадке стояла Мирослава. Степан потер красные глаза и открыл дверь, пока не оглох от звонка. Девушка испуганно отпрянула от двери, видимо не ожидая, что ей откроют.

– Привет, – улыбнулась.

Ковальчук посмотрел на соседку. Поинтересовался:

– Тебе не холодно? – кивнул на короткий шелковый халат, который не прикрывал даже округлые колени.

– Нет, – покачала Мирослава головой, показала на ладони пустую пластмассовую банку. – У тебя соли не найдется?

Мужчина недоверчиво посмотрел на молодую особу. Переспросил тупо:

– Соли?.. В полвторого ночи? Слава, ты другого предлога не нашла?

Девушка извиняюще развела плечами, пояснила:

– Бессонница у меня: решила, раз спать не хочу, хоть пирогов напеку – все равно заняться больше нечем, – по лицу Степана пробежал взгляд из-под длинных ресниц. – Полезла, а соли-то и нет.

– В магазин сходить не пробовала? – Ковальчук подавил зевок. – Рядом же круглосуточный работает.

Мирослава поморщилась.

– Не хочу. Одеваться, идти куда-то в ночь, потом раздеваться и все из-за соли. Я знаю, что ты допоздна сидишь, – задумчиво посмотрела на соседа, приложила ладошку к груди, произнесла виновато: – Извини, ты, наверное, спал, а я тебя разбудила.

Она попятилась к своей двери.

– Прости, я завтра зайду.

Ковальчук провел рукой по ежику волос, взбил их на затылке.

– Не спал я. Ладно, заходи, а то простудишься.

На лестничной площадке было прохладно, и он уже успел почувствовать как пальцы на ручке двери, начинают постепенно замерзать.

– Может завтра? – поежилась девушка. – Я не хочу тебя беспокоить.

– Пустяки, – мужчина махнул рукой, шире распахнул дверь. – Заходи.

Во взгляде молодой соседки появилась благодарность. Она прошмыгнула в квартиру, задев упругим бедром стоящего Степана. Тот закрыл дверь, обернулся и вздрогнул – Мирослава стояла рядом, смотря на него снизу-вверх. В коридорной тьме он разглядел ее глаза, чуть вздернутый носик и распущенную копну длинных рыжих волос. Несколько прядей попали в вырез халат, Ковальчук проследил за ними, но тут же заставил себя отвести взгляд.

– Кухня, там, – кивнул он за спину девушки.

Та повернулась, и слегка покачивая бедрами, прошла в небольшое помещение освещенное луной. Ночное солнце провело по контуру ее тела»«рукой»», оставляя за собой еле видимый след, от чего мужчине показалось, что девушка одета в серебро. Непонятно почему сердце его застучало сильнее обычного. Мирослава обернулась, вопросительно подняла брови.

– Сюда?

– Да… Подожди, свет включу.

Нашарив выключатель, он нажал его. Прищурился от яркого света. Под лампой соседка, не растеряла своего очарования, скорее светильник подчеркнул то, на что Степан не обратил внимания. Как небрежно из-под халата выглядывает лямка ночной рубашки. Что ушки у нее чуть заостренны к верху и крохотные волоски на них кажутся золотыми. На руке, обхватившей пустую банку, поблескивает тонкое колечко на указательном пальце.

Ковальчук вспомнил, что Лариса тоже носит кольцо – его подарок на первую годовщину – на указательном пальце. Она любит кольца, у нее целая шкатулка, в которой сам черт ногу сломит: от простых, до драгоценных. Он частенько любил ее баловать такими подарками.

– Степа, ты уснул? – плеча коснулась мягкая ладошка.

Мужчина тряхнул головой, образ жены улетучился, уступая место большим зеленым глазам соседки.

– Задумался… Ты, кажется, соль хотела? – вспомнил он. Посмотрел на закрытые шкафы. – Она где-то здесь была, – добавил неуверенно: – наверно.

За первой дверь оказалась посуда. За второй специи и крупы. Третья… четвертая – все не то.

– Может внизу поискать, – предложила Мирослава, указывая на встроенные шкафы.

Ковальчук присел на корточки, открыл ближайшую, но и тут его ждало разочарование.

– Посудомоечная машина, – выдохнул он. Произнес, извиняясь: – Здесь Лариса командует, я только посуду мыть помогаю, да чайник готов поставить.

Девушка произнесла настороженно:

– А мы ее не разбудим? – произнесла заговорщицки. – Представляешь, что она подумает, если увидит нас?

Степан взглянул на нее снизу. Быстро отметил, что так она выглядит еще краше. Распущенные волосы были, словно огнем объяты. Полы халата слегка разошлись, обнажая край короткой ночной рубашки, из-под которой начинались стройные ноги. На округлых коленях были ямочки. Отогнав ненужные мысли, он отвернулся к столу.

– Ее нет, – помолчал, и добавил поясняя: – Поссорились мы… Соль, – протянул удивленно, рассматривая в руках бело-синюю картонную коробку, которую обнаружил на одной из полок. Поднялся, не глядя на девушку, протянул начатую пачку. – Держи. Думаю, хватит.

Та неуверенно взяла ее.

– Куда мне столько, я же не на роту солдат готовлю? – на его грудь легла ладошка. – Мне жаль, что вы поругались с Ларисой. Она прекрасная женщина.

– Ничего, бывает, – поморщился он, слегка отстранился. – Семейная жизнь не бывает безоблачной… Тебе что-то еще нужно? Сахар, дрожжи… из чего там делают пироги?