Дьявольщина - Страница 48

– А меня…

– Не важно. Мне сюда встать? – указала она на специальное место, где располагалось широкая белая стена, фон спускался под ноги моделям, это позволяло Кириллу импровизировать со светом и тенями.

– Да, пожалуйста.

– Что ты хочешь? – встала она под яркие лучи ламп.

Кирилл не услышал в ее словах подтекста, пояснил:

– Главное не надо зажиматься. Почему-то многие себя неуверенно чувствуют перед объективом фотографа. Была здесь одна девушка, которая…

– Меня это не интересует, – холодно обрезала Лариса. Положила руки на бедра, повернулась на три четверти, взглянула вопросительно. – Так?

Лапушкин открыл фотоаппарат, быстро сделал нужные замеры, хотя и без них прекрасно знал, что нужно делать. В маленьком глазке камеры отразилась Муза. Палец опустился на кнопку затвора, и… время побежало так стремительно, что никакой гонщик бы его не сумел догнать. Лариса, словно угадывая его желания с одного взгляда, принимала различные позы – одна лучше другой. У фотографа возникла мысль, что она снимается не впервые. Не успевал он нажать на кнопку, а пленка уже кончалась. Он быстро менял ее на новую, ту складывал в карман, чтобы не потерять столь ценный материал. С каждой новой пленкой женщина принимала все более фривольные позы, от чего Кириллу приходилось часто вытирать потеющие ладони. В очередной раз, когда он ставил новые тридцать шесть кадров, намериваясь потратить их уже через минуту, Лариса привлекла его внимание вопросом:

– Ты обнаженную натуру снимал?

Вопрос не сразу дошел до задумавшегося фотографа, он рассеяно кивнул, но тут же осекся и удивленно посмотрел на модель. Произнес, сглотнув:

– Да… приходилось.

Лариса улыбнулась одной стороной рта, в глазах мелькнул задорный огонек. Она начала медленно расстегивать платье. Светло-желтая ткань более несдерживаемая ничем, тряпкой упала к ее ногам, оставляя женщину в прозрачных трусиках, сквозь которые виднелся чисто выбритый лобок. Грудь с крупными сосками, свисала под своей тяжестью. Модель отбросила ногой, ставшим ненужным платье, посмотрела на замершего фотографа. Фотоаппарат в его руках мелко подрагивал, Кирилл почувствовал, как член оттягивает джинсы. Он всегда считал себя профессионалом, который в человеке в первую очередь видит объект съемки, не обращая внимания на его половую принадлежность и количество одежды. Сейчас же перед ним стояла самая прекрасная женщина в его жизни, и он хотел ее не только как фотограф, но и как мужчина.

Лариса провела пальцами по груди, дотронулась до сосков, те сразу же увеличились вдвое. Лапушкин с трудом успел удержать фотоаппарат, когда она опустила руку вниз, проникла под прозрачную ткань трусиков. Женщина закрыла глаза и тяжело задышала. Кирилл, трясущимися руками поменял пленку и тут же отщелкал ее. Схватил цифровую «зеркалку», которую всегда держал рядом – порой времени на смену пленки не было, а упускать кадр не хотелось.

Он с трудом справился с возбуждающей дрожью, чтобы снимки не получились не в фокусе, быстро навел резкость и вдавил кнопку. Фотоаппарат защелка подобно пустому пулемету, на гашетку которого продолжали давить, забыв, что патронов в нем больше нет. Амплитуда движения пальцев модели менялась каждую секунду, они, то убыстряли темп, то снижали его до минимума. Дыхание Ларисы тяжелое, прерывистое. Порой она забывала дышать вовсе, замирая на долгие секунды, когда казалось, что пик наслаждения вот-вот прорвет ее, вырывая из груди стон наслаждения.

Фотоаппарат непристано щелкал, запоминая каждое, даже невидимое человеческому глазу, движение. Флешка стремительно наполнялась цифровой информацией и, если бы»«зеркалка»» не была подключена к сети, аккумулятор давно сел и Кирилл бы не обратил на это внимание. Отснятого материала хватит на сотни глянцевых журналов, и на тысячи – желтой прессы.

Теперь Лапушкин полностью поглощен происходящим, наблюдая за женщиной уже не как фотограф-профессионал – как жадный самец, увидевший самую желанную самку на свете. Он хотел ее. Затекший палец опустил кнопку затвора, раскалившийся, как ствол пулемета, фотоаппарат облегченно замолк. Мужчина положил его на стол, наблюдая, как извивается под собственной рукой модель. Ее стоны становились все сильнее, пальцы двигались с бешеной скоростью, еще немного и она кончит. Кирилл подошел к ней, дрожащей, мгновенно вспотевшей рукой, дотронулся до груди, и в этот момент женщина вскрикнула и замерла. Закрытые веки чуть подрагивали, Ларису била мелкая дрожь удовольствия, зажатая между ног ладонь, слегка давила на лобок, что усиливало оргазм. Она с трудом стояла на ногах, хотелось опуститься, но женщина не хотела разрушать сладостное чувство полного удовлетворения. Оргазм быстро отступал, уступая место простому удовольствию и расслабленности. В такие моменты Ларисе хотелось превратиться в статую, чтобы не двигаться… и чтобы никто не трогал ее. Она открыла глаза, брезгливо поморщилась. Ее грудь мяла потная рука фотографа. Возможно, в другой момент она бы позволила ему это делать, но не сейчас.

Кирилл стоял, закрыв глаза, лаская крупную грудь модели. Член в джинсах раскален до предела, но все еще в плену ткани. Ему удалось расстегнуть ремень, верхнюю пуговицу, и… холодный голос вывел его из фантазии.

– Ты что себе позволяешь?! – щеку обожгло ударом.

Лапушкин непонимающе открыл глаза, на него смотрела разъяренная женщина. В ледяных глазах презрение, рот перекошен злобой, а рука занесена для нового удара. Он успел отскочить, чуть не потеряв штаны.