Дьявольщина - Страница 34

Неожиданно раздался противный скрип, будто кто-то провел пенопластом по стеклу. У ребят одновременно по спинам пробежал морозящий холод и застрял где-то в пояснице. Словно издеваясь за окном раздался противный смешок, от которого хотелось закричать, но ребята только разевали рты, будто рыбы выброшенные на берег.

– Хотите прокатиться в моей коляске? – приглушенный окном голос, наконец, прорвал застрявший комок в горле и по дому разнесся ребячий крик.

Фигура на улице нервно заметалась. Фонарик в руках запрыгал, упал на землю, закатился под ступеньки, обиженно освещая небольшой кусок дорожки перед домом. Первым на кухню ворвался Николай Дмитриевич: в трусах, с всклокоченными волосами и автоматом в руках. По взглядам ребят он понял, что произошло что-то страшное и, не разбираясь, что именно, направил оружие на окно, за которым угадывалась фигура с высоко поднятыми руками. Секунду спустя на кухне стояли все обитатели дома. Женщины бросились к ребятам. Мужчины схватили все, что могло послужить оружием. Молодежь распласталась вдоль стены, стараясь не мешать взрослым. Не выпуская замерзшую фигуры из поля зрения, Копылов-старший протянул руку к выключателю и на крыльце зажегся мощный фонарь, выхватывая фигуру ночного пришельца.

– Это старуха… Старуха, – испуганно шептали Иван и Саша, губы у ребят тряслись, руки дрожали, даже объятия матерей не могло успокоить это.

– Сейчас проверим, что это за старуха, – зло произнес Николай Дмитриевич, передергивая затвор.

– Это старуха… Старуха.

Остальные ребята были напряжены, ведь все помнили, что рассказывал дядя Володя.

– Наташ, дверь открой.

Женщина распахнула дверь и Копылов-старший медленно вышел на улицу. Его не было несколько секунд, но испуганным ребятам показалось, что прошли часы, прежде чем Николай Дмитриевич вновь вошел в дом. За ним шла старуха. Однако только сейчас молодежь разглядела то, что не смогла в темноте ночи: на старухе был только старый платок, который прятал лицо. Ниже была футболка с коротким рукавом, шорты и сандалии на босу ногу.

– Папа, ты… ты… – Плита не мог найти слов, чтобы выразить негодование, страх и облегчение одновременно. В голову приходил только мат.

Плиточкин-старший снял с головы платок, виновато улыбнулся.

– Я же тебя пристрелить мог! Ты головой думал или чем? – Николай Дмитриевич поставил автомат на предохранитель.

Со всех сторон посыпались обвинения, особенно со стороны женщин. Владимир Сергеевич вновь виновато растянул губы, попытался объяснить свое поведение:

– Я курить вышел, а чтобы свет не включать, взял фонарик с собой. Тут Сашка на кухню спустился и меня как торкнуло. Молодой, ты извини, но не удержался я, – обратился он к Иванченко. – Схватил тряпку какую-то, да надел как платок, а уж воображение и фонарик сыграли свою роль.

Александр зло посмотрел на семейство Плиточкиных, будто обвиняя в своем испуге не только дядю Володю, но и его жену, и Илью. И ничего не говоря, направился к себе в комнату, оттолкнув материнские объятия. Конфликт исчерпал себя с уходом Иванченко, хотя женщины еще поругали мужчину, больше для острастки. Час спустя дом вновь погрузился в благодатный сон.

И все же не спалось, что-то тревожило, но он не мог понять, что именно. Илюха опять сопит, будто ничего не произошло, а он вновь ему завидует. Свет опустившейся луны, проникает в комнату, раскинувшись широкой полосой на полу и подоконнике открытого окна. Ночь свежа, ветер слегка качает верхушки яблонь, головки цветов.

Ваня повернулся на другой бок, полежал, надеясь, что заснет, но скоро понял, что и на этот раз не получится. Лег на спину, положил руки под голову, посмотрел на потолок. Широко зевнул и вконец понял, что сегодня точно не заснет. Тут еще и в туалет захотелось. Копылов выбрался из кровати, нащупал кроссовки, надел и пошел вниз. Ступеньки дубовой лестницы слегка поскрипывали под его ногами… Звук смываемой воды приглушила закрытая дверь. В темном коридоре возник светлый прямоугольник, но уже через пару секунд погас, возвращая дом в сонное состояние.

Подросток постоял, решая, отправится ему вновь в кровать или пойти попить соку. Сок – решил он про себя и, слегка шаркая ногами, направился на кухню… На этот раз холодильник не осветил скрючившуюся фигуру на стуле – здесь он был один. Холодный напиток заставил узкий стакан покрыться испариной. Кадык дернулся в ожидании, когда руку слегка обожгло приятным холодом стекла. Неожиданно стакан в руке дернулся, и остатки сока пролились на футболку. Ваня выругался, поставил стакан на стол, схватил тряпку и попытался оттереть пятно. Он не заметил, как за окном мелькнула темная фигура. Как заглянула в дом. Наклонилась и подобрала фонарик. Заинтересованно покрутила его в руках и направила через окно на подростка. Копылов зажмурился, прикрыл глаза рукой.

– Очень смешно, – проворчал. – Дядя Володя, второй раз уже не страшно.

В окно заглянула голова в платке, убеждая молодого, что его вновь пытаются напугать. Но он не Сашка Иванченко – он не боится. Фигура стояла, не шевелясь, будто всматриваясь в подростка и светила фонариком в лицо.

– Да пошли вы, – показал средний палец, отвернулся к столу, не собираясь участвовать в очередной глупой шутке.

За окном раздался звук, ударивший по нервам: будто кто-то пенопластом провел по стеклу, где-то заорал мартовский кот и дверь несмазанную открыли.

– Ну все, – разозлился Копылов, бросил тряпку и направился к двери.